Гранатовое зернышко  - Мария Акулова

Мир еще предложил не мелочиться и вообще снять лишнее, но кто ж его слушает?

Дальше началось исполнение.

На поверку, все оказалось не так плохо и сложно.

Просто нужно было время от времени обламывать совсем уж шальные мысли явно передышавшей кислородом Амины. Например, объяснить, что с разбегу с лавки она ему не на спину запрыгнет, а себе заработает ушиб копчика и его заикой оставит. Или что прямо до машины так лучше не идти, а вот по пустому парку погулять можно.

Не то, чтоб Миру было стыдно. Нет, даже весело, забавно. Можно было неожиданно закружиться на месте и услышать сначала испуганный, а потом довольный писк. Или голову чуть повернуть и почувствовать на щеке горячее дыхание и ее голос – совсем близко. Или остановиться у какого-то дерева и придумать на ходу его историю, а у другого услышать уже ее историю – такую же бредовую как собственная, но более женскую.

– Вот объясни мне, Амине-ханым, откуда в твоей голове вообще рождаются такие мысли? Просто объясни… Я ведь много не прошу, – отсмеявшись, Мир вновь выпрямился, дождался, пока Амина подтянет свою проблемную попу, пошел дальше.

– Не знаю, откуда. Просто захотелось, – и снова Амина не соврала. Весь вечер она вела себя очень странно. И даже сама себе объяснить не могла, что творит.

Видимо, все дело в том, что впервые за долгое время она поймала чувство счастья. И ей хотелось его разделить с другим человеком. Она была рада за Зарину, рада, что к ней приехали Краевские, рада, что экзамен сдала важный, а может рада просто, а не из-за всех этих вещей.

Хотелось дурачиться и не жалеть. Что, в принципе, она и делала…

– Bunun üçün nə lazımdır?12 – Мир возвел глаза к небу, произнося на азербайджанском тихо, но отчетливо, бурчал для виду, хотя с удовольствием делал шаг за шагом.

– Значит, есть за что, – Амина ответила на русском.

– Nədir? Anlamıyorum…13

– Нагрешил значит, говорю… – и снова на русском.

– Nə-nə-nə? Qız, səni anlamıram…14 – и тряхнул еще, свою бесценную ношу для убедительности. Чтоб не делала вид, будто не понимает, чего от нее хотят.

– Вот же повезло… Дурак в извозчиках… – вновь сказала по-русски, а потом завизжала, когда еще раз тряхнуло и закружило. – Голова кружится, Дамир! Прекрати!

Попыталась вразумить, да где там! Кружит и кружит.

– Bütün hüquqlar! Bütün bunlar! Bütün bunlar! Səni götürdü!15

Мир тут же остановился, вновь голову повернул, улыбнулся слегка.

– Мне нравится слушать тебя на родном языке. А теперь я остановлюсь у того дерева и с удовольствием послушаю новую сказку. Тоже на родном…

Пришлось придумывать и рассказывать.

Сначала было непривычно, приходилось подбирать слова, в голове путались русские и азербайджанские. История соответственно получалась слегка косноязычной, но со временем попривыклось.

Они гуляли так еще с полчаса, после чего решено было идти к машине. Благо, уже каждый своими ногами.

Они снова о чем-то переговаривались. Мир рассказывал забавные истории со свадеб, на которых бывал он, Амина откровенничала о казусах на тех свадьбах, на которых они выступали с ансамблем.

Обоим было хорошо, уютно, спокойно. Дамир ловил ее улыбки, непроизвольные движения, которыми она то поправляла волосы, то теребила браслет. Возникало наивное желание взять ее за руку, но она бы не оценила.

До Амининого подъезда доехали они быстро. Из машины вышли оба.

– До квартиры провожать не дам… – Амина подошла к Миру практически впритык, заглянула в глаза, улыбнулась, ткнула пальцем в грудь. Понимала ли, что играет с огнем? Конечно же да. Понимала ли, что поступает не совсем честно, учитывая тот факт, что для себя решила давным-давно и безвозвратно, что ничего у них с Бабаевым не выйдет? Тоже да. Но сегодня это ее почему-то абсолютно не останавливало.

Не заставило на свадьбе сделать вид, будто они не знакомы, не упредило от совместной ночной прогулки, от совсем уж дурачества в парке. И от того, чтобы сейчас подойти так близко, скользнуть пальцем по рубахе, чувствуя, как тело под ней каменеет, улыбнуться еще сильней, не остановило.

– Больно надо… – Мир поймал соскользнувшую руку, крепко сжал в своей ладони, тоже улыбнулся.

Он действительно даже не собирался напрашиваться в гости, но и отпустить ее сразу же было сложно. Да и она не спешила… кажется…

Потянула его за руку к капоту машины, сама прислонилась пятой точкой к блестящему, гладкому, смазанному воском металлу, провела рядом с собой, приглашая присесть.

Мир пожал плечами, устроился рядом. Видимо, чтоб потом так и сидеть – молча, глядя на городское облачное небо.

Амина чувствовала себя укутанной теплом и уютом – природным, автомобильным, человеческим.

– О чем думаешь? – Амине казалось, что первый эту тишину нарушит именно Дамир, а он долго молчал. Задумался, кажется…

– О тебе, о чем же еще? – ответил на вопрос быстро, глянув на нее искоса и подмигнув. – Мало я о тебе знаю, Амина. А то, что знаю, складывается в очень специфическую картину.

– Какую же? Просвети…

– Просвещу. Бакинская девочка, танцевавшая когда-то в ансамбле народного танца, каким-то образом оказывается в Киеве… Вот вам и первая загадка. В Киеве она оказывается в роли танцовщицы. И все вроде бы логично, но танцует она в ночном клубе…

– Только не начни сейчас рассказывать о том, что это недостойно… умоляю, – Амина бросила на мужчину скептический взгляд. Миллион раз уже слышала подобное от разных людей. От некоторых бабочек, скованных предрассудками общества, рассуждениями авторитетных для них людей постарше и собственной неуверенностью, от случайных знакомых, узнавшим о том, чем она занимается, от мужчин, которые время от времени пытались подбить к ней клинья. За восемь лет ей уже так осточертели подобное, что выработалась крайне агрессивная реакция. Она собственный выбор профессии не считала удачным или нет, постыдным или таким, которым стоит гордиться. Она сделала этот выбор, исходя из абсолютно других категорий и руководствуясь другими векторами, поэтому рассуждений о подобном людей, чьим делом это, по сути своей, не является, не могла терпеть.